Посол Делегации ЕС в Кишиневе Петер Михалко раскритиковал сложившуюся ситуацию, и незамедлительно последовали нападки на позицию дипломата со стороны партии «Шор». Со своей стороны, министр юстиции Фадей Нагачевски выступил в защиту Михалко, передает moldova.europalibera.orgЮрист кишиневского Центра юридических ресурсов Даниел Гойник следил за процессом, он рассказал в интервью Свободной Европе подробности дела и затянувшихся судебных слушаний.Свободная Европа: Почему, на ваш взгляд, дело Шора затягивается?Даниел Гойник: Я бы сказал, что тут, в первую очередь, есть объективный фактор – процедурный. Когда я говорю «процедурный», то имею в виду банковско-финансовую экспертизу множества документов, связанных с деятельностью Banca de Economii. Как вам известно, многие юристы в тот момент, когда судебная инстанция вынесла решение о проведении этой экспертизы, заявили, что сделать в реальности это будет невозможно. Поскольку в 2014-м или в 2015-м документы сгорели в автомобиле... Однако, судебная инстанция Кагула затребовала проведение экспертизы, и, как мы видим, с того момента прошло уже более полугода, или даже девять месяцев, а экспертиза все еще, что называется, в процессе!..Второй фактор, который, на мой взгляд, объясняет затягивание процесса, носит субъективный характер. Речь идет об отсутствии самостоятельности у судей, которые на внутреннем уровне зависят от инстанции, а также от политики. Процесс, на мой взгляд, был специально перенесен в Кагул, слушания специально не проходят в Кишиневе потому, что есть желание избежать публичного давления со стороны СМИ, а также сторон, занятых мониторингом того, каким образом дело рассматривается судебной инстанцией.Географически Кагул находится далеко от Кишинева. Там небольшая судебная инстанция, там меньше судей, и так или иначе, но на них легче повлиять или дать им понять, какое именно решение следует вынести.Свободная Европа: После того, как дело было передано в Апелляционную палату Кагула, прошло уже два с половиной года. В молдавской судебной системе, как и в других странах, есть определение так называемого разумного срока. Скажите, можно тут говорить о разумном сроке? И можно ли обвинить АП Кагула в превышении этого разумного срока?Даниел Гойник: Исходя из наших национальных норм понятие разумного срока является «неясным» определением, так как мы не можем прийти к выводу о том, какими именно должны быть временные рамки для завершения того или иного дела. Это зависит от обстоятельств и от сложности случая.Но если перейти к практике, то Европейский суд по правам человека установил временные рамки понятия разумного срока. С точки зрения постановлений ЕСПЧ, это два года на уровне первой инстанции, два года в Апелляционной палате и год на уровне кассации или на рассмотрение дела в Высшей судебной палате. Всего, таким образом, есть пять лет. Это нормальный срок, это разумный срок, который никоим образом не нарушает прав истца.Отсюда можно заключить, что в деле Шора понятие «разумный» выгодно обвиняемому. Не думаю, что у него или у его адвокатов потом появится повод обратиться в ЕСПЧ, поскольку вся процедура, скорее, ведется в его пользу, нежели ему в ущерб.Свободная Европа: Выходит, что понятие «разумного срока», на самом деле, только помогает обвиняемому?Даниел Гойник: Совершенно верно, идея состоит именно в этом.Свободная Европа: Тогда в чем же можно упрекнуть судей Апелляционной палаты Кагула, которые уже два с половиной года рассматривают дело Шора?Даниел Гойник: Это сложный вопрос, на который нельзя дать четкого ответа. К сожалению, большую часть времени получить доступ в инстанцию было невозможно, процесс проходил за закрытыми дверями. Соответственно, мы не могли следить за поведением и мотивацией решений судей.Мы исходим только из того, что могли понять в публикациях СМИ и в заявлениях адвокатов Шора. Главной проблемой оказалось согласие на проведение анализа, на проведение банковско-финансовой экспертизы. С самого начала было понятно, что организовать ее невозможно. Думаю, наши судьи являются хорошими юристами, и они понимали последствия и те проблемы, которые стоят за решениями о проведении экспертиз. Но, в конце концов, они на это пошли.Я не хочу утверждать, что именно те трое судей, рассматривающих дело, виновны в том, что дали на это свое согласие. Думаю, тогда на них оказывалось политическое давление. А сейчас, спустя полтора года, у них все еще нет решения, и непонятно, что делать: если они скажут, что экспертиза больше не нужна, они тем самым публично признают, что их решение было ошибочным. Думаю, они заведомо пытаются как можно на более долгий срок затянуть этот процесс. Может, они считают, что если пройдет больше времени, каким-то образом обнаружатся новые обстоятельства. Может, Шор вернется в страну, может, появятся новые детали по делу, и процесс в АП удастся завершить.Свободная Европа: А есть ли у руководства молдавской юстиции и лично у главы минюста Фадея Нагачевски какие-либо рычаги для того, чтобы ускорить проведение экспертизы? Ну, или для того, чтобы каким-то образом санкционировать судей, которые согласились с проведением этой экспертизы?Даниел Гойник: Не думаю, что было бы правильным, чтобы министр юстиции вмешивался в дело, так как это придаст ему еще более выраженный политический характер. Вместе с тем, министр может потребовать применения дисциплинарных мер в отношении судей, если у него есть необходимые аргументы и доказательства.Не будем забывать о том, что только дисциплинарная коллегия, а затем Высший совет магистратуры могут высказывать мнения о том, что действия судей подпадают под дисциплинарную ответственность. ВСМ вправе обратить внимание или оказать давление с помощью заявлений, но ни в коем случае никто не имеет права вмешиваться в это дело.Это неправильно, вне зависимости от правящей партии, да и вообще от руководства страны или политики в целом. Они не должны вмешиваться в судебный процесс, с подобной негативной практикой следует покончить.Свободная Европа: Насколько убедительными вам кажутся усилия министра Нагачевски, который обратился в Национальное агентство по неподкупности с просьбой проверить этих судей, а также в ВСМ, чтобы Высший совет магистратуры вынес свое заключение? Не знаю, почему он это сделал, если было ясно, что работа ВСМ тогда была заблокирована, не было кворума, и ВСМ не мог выносить решения. Сейчас ВСМ разблокирован. Но я не слышала, чтобы Нагачевски предпринимал что-либо в этом направлении.Даниел Гойник: Если вы хотите узнать мое личное мнение, то я бы сказал, что г-н Нагачевски еще не вышел из образа адвоката, несмотря на то, что он занимает пост министра юстиции. Эта должность предполагает выработку политик, стратегий и законов для изменения сферы компетенций министерства юстиции – тут и права человека, и судопроизводство, и неподкупность. Но он еще не вышел из образа адвоката и, скорее, является адвокатом партии, чем министром юстиции. Его заявления, и не только в отношении судей, которые рассматривают дело Шора, но и выступления в социальных сетях, на телевидении носят, мне кажется, больше политический, нежели юридический характер. И, на мой взгляд, г-н Нагачевски идет по неверному пути.Свободная Европа: А почему, где и в чем ошибается г-н Нагачевски?Даниел Гойник: Все зависит от того, как расставить акценты. Если ты честно хочешь сделать какое-то дело, то ты делаешь это более сдержанно или так, чтобы люди об этом не знали. Но когда ты выступаешь с заявлениями для прессы, поднимаешь вокруг себя шумиху, а после того, как ВСМ, наконец, собирает кворум, ты не делаешь ничего... Люди относятся к такому не так, как следовало бы рассматривать работу министра юстиции. Но это мое личное мнение.Свободная Европа: С другой стороны, прокуратура тоже могла бы чем-то заняться, так как уже два с половиной года мы видим, что она лишь пассивно наблюдает за процессом, за тем, как он затягивается, а заседания суда постоянно переносятся.Даниел Гойник: Если не ошибаюсь, в тот момент, когда было дано согласие суда на проведение этой экспертизы, прокуратура выступила против подобного решения, однако, ничего не добилась. Судебная инстанция обязала прокурора, ведущего дело, подчиниться. То есть, он тоже ждет результатов экспертизы. И, думаю, с процедурной точки зрения у прокурора нет иных рычагов, он так же вынужден ждать.Мы понимаем, что это ожидание может быть довольно долгим. И даже бессмысленным. Но с точки зрения процедуры альтернативы просто не существует.Подобно адвокату г-на Шора, прокурор должен дождаться решения по экспертизе. Все вертится вокруг этой экспертизы.Как я уже говорил, мы бы уже давно были на этапе рассмотрения дела в Высшей судебной палате, если бы полтора года назад не было принято решение об экспертизе. Так что это было сделано специально, чтобы кто-то накопил политические дивиденды, прошел в парламент, стал депутатом, и так далее...Свободная Европа: А как вы оцениваете заявление главы Делегации ЕС в Кишиневе, который, по всей видимости, решил отказаться от языка дипломатов, чтобы обратить внимание властей на то, что терпеть это бесконечное затягивание дела больше нельзя?Даниел Гойник: Конечно, приходится сожалеть, что наши внешние партнеры уже не только указывают нам пальцем, но и открытым текстом говорят, что без реформ в сфере юстиции, а также без эффективных расследований дела о краже миллиарда дальнейшая поддержка Молдовы со стороны Евросоюза будет сокращаться. Нам дали ясно понять, что, помимо дела Шора, необходимо, чтобы все выгодоприобретатели, все лица, связанные с кражей миллиарда, были привлечены к уголовной ответственности.Подождем реакции национальных властей и прокуратуры, которая обещала, что в судебную инстанцию будут переданы имена новых фигурантов. Посмотрим, насколько успешными окажутся действия прокуратуры. Будем ждать с нетерпением!Свободная Европа: Дело затягивалось и при старой власти, и при новой, и можно прийти к выводу о наличии политических интересов.Даниел Гойник: Конечно, некоторые из нынешних политиков преследуют определенные интересы, хотят защитить фигурантов дела или самих себя. Но есть юристы, есть и презумпция невиновности. И задача прокуратуры и судебной инстанции состоит в том, чтобы доказать, что если нынешние, бывшие и будущие политики – не важно, кто именно – виновны, их следует соответствующим образом наказать.Свободная Европа: Я правильно понимаю, что кроме настоящей реформы юстиции и без появления в системе неподкупных людей, других способов сделать так, чтобы рассмотрение этого резонансного дела проходило в соответствии с требованиями закона, не существует?Даниел Гойник: Да. Только когда у нас будут неподкупные судьи, которые станут работать независимо от внешних факторов и от политики, когда они перестанут бояться, что за свои решения они, или их семьи, будут испытывать последствия, тогда мы действительно увидим результаты по каждому делу, рядовому или с политическим оттенком.Только тогда мы станем свидетелями реформы судебной системы. Необходимо желание со стороны всех ветвей власти – исполнительной, законодательной и судебной.
